Чем привлекает несуразность в быту, искусстве, дизайне, и медиа?

 Дизайн-портал depo13 предлагает вам по новому взглянуть на те изюминки, которые делают нашу жизнь интереснее.

Вы помните, как в детстве мы ждали Нового года или своего дня рождения? И дело тут не только в том, что нам дарили подарки и внимание, которого лишали в течение всего года. Это было время когда «скучные взрослые» наконец снимали свою маску озабоченности повседневными хлопотами и перевоплощались в таких же детей как мы. В эти моменты они не боялись быть нелепыми и смешными, переодеваясь в наряды сказочных персонажей, мир оживал и становился полным сказочно-образных несуразностей, видеть которые способны все дети и лишь немногие взрослые.

Видимо поэтому так хотелось, чтобы праздников было как можно больше. Однако человек вынужден ежедневно совершать ряд действий, которые уже стали для него настолько привычными, что он перестал отдавать себе в них отчёт. Мы делам всё правильно – порой слишком правильно и это стало естественным, поэтому не удивительно, что привлекают внимание только отклонения от этой нормы: ошибки и нелепости. Ляп в повседневной жизни сразу становится объектом всеобщего внимания и живой ответной реакции в её полном спектре.

Интернет обычно высмеивает какой-нибудь ляп во время шоу: скажем, например, неудачный ракурс Бейонсе побудил пересмешников со всего мира на создание издевательских фотомонтажей.

Кажется, публика ждала чего-то подобного и на этот раз – от Кэти Перри, назначенной звездой следующего Супербоула. Увы, сама певица повода не дала, но интернет прицепился к двум акулам – ростовым фигурам на подтанцовке.

Пронесся шквал обсуждений и насмешек. Buzzfeed пишет, что акулы – «лучшее, что было на Super Bowl». А вот уже один из акульих танцоров, который теперь носит имя «акула справа» отвечает на вопросы и говорит, что в костюме была ужасная видимость: он даже разок врезался в пальму, но это, к сожалению, осталось за кадром, а то была бы еще потеха. А напортачил его партнер – тот, что был слева: он на миг подзабыл движения, и весь танец рассыпался.

В чем эффект акульего номера? Полагаю, все дело в том, что он сильно диссонировал с невероятной отточенностью действа. Концерт в перерыве матча длится примерно полчаса, еще минут десять уходит на монтаж и демонтаж сцены: все расписано по секундам и отрепетировано, задействованы сотни технических работников, и вот на фоне этой безупречной шоу-махины – нелепые акулы, словно сбежавшие с детского утренника.

Резонанс, вызванный акульей несуразностью, обнаруживает интересный прием, который часто приводит к повышению привлекательности в искусстве, медиа, дизайне и маркетинге. В эпоху автоматизации – когда любой может создать «идеальный дизайн» по готовому шаблону или довести фотографию до совершенства при помощи набора фильтров, ключевой ловушкой внимания становятся именно маленькие небрежности. Крохотные (да и не крохотные тоже) несуразности, выбивающиеся из автоматической безупречности, западают в душу. Потому что это – «человеческий фактор», это нечто утерянное и давно забытое в идеальной отточенности повседневной жизни. То, что пришло к нам из далёкого прошлого, из мира детства.

Надо ли напоминать о знаменитом нераскрывшемся олимпийском кольце Эрнста? И хотя сочинская несуразность явно была вызвана незапланированной технической неисправностью, талант продюсеров позволил мгновенно уловить блестящую возможность: нераскрывшийся цветок кольца стал фирменным знаком Олимпиады.

На несуразностях, собираемых по миру, строится целый тележанр вроде funniest home video. Несуразности создают трафик YouTube. А что, если то же самое делать специально? Допустим, создавая эффектные  несуразности, сопоставляя несопоставимое?

Клэй Ширки в своей книге «Cognitive Surplus» пишет о том, что культура вовлечения в интернете предъявляет новые требования к дизайну. В привычную, выверенную и превратившуюся в некий штамп, форму приходится вносить элемент случайности. Именно эта случайность, порой доходящая до абсурда становится «изюминкой», придавая предмету новое звучание.

Гламурная кухня из глянцевого журнала, может быть, годится для мира принцесс, но не вызовет у хозяйки ощущения, что здесь можно взять нож и почистить морковку. «Дизайн должен приглашать», – пишет Ширки. На кухне надо положить тряпочку или штопор или даже отколоть уголок от чего-нибудь. Поэтому при составлении дизайн-проекта, столешница умышленно «загрязняется» случайными предметами.

Мир дизайна представляется превеликим множеством случайностей и частных случаев, все элементы которого оживлены и очеловечены. И в каждый из них закрадывается несуразность, находя живой отклик в душе зрителя, вовлекая его в мир фантазии и делая его соавтором произведения. Например цветочные горшки могут превратиться в головы с причудливыми причёсками благодаря совместной способности автора и зрителя склеивать в единый образ совершенно несопоставимые друг с другом вещи.

Возникает эффект ошибки, коварно закравшейся в отработанную, идеально отточенную систему. Ошибка, призванная связывать эмоционально человека и предмет и она «режет» глаз, сначала она просто привлекает внимание зрителя, затем захватывает его и вовлекает в действие, заставляя выходить за рамки общепринятого и приводя его к самому себе. К тому ребёнку живущем в каждом взрослом. И этот нехороший столик, согласитесь, ведёт себя не подобающим для столиков образом.

Ошибка – это что-то «человеческое», она привлекает наше внимание и вызывает чувства. Журнал Wired прошлой осенью посвятил этой теме большую статью «Why Getting It Wrong Is the Future of Design». В ней обсуждается историческое и теоретическое обоснование подобных идей, а также их возможное применение. Автор статьи начинает с Эдгара Дега, который рисовал балерин и прочие изящные полотна, а потом вдруг в картине «Жокеи перед скачкой» взял и несимметрично воткнул столб.

Эдгар Дега. Жокеи перед скачками

Дерзкий поступок Дега вызвал бурю негодования в мире искусства. Однако спустя десятилетия этот столб стал источником вдохновения для других художников, ищущих новые способы создания напряжения в своих работах.

Так было всегда, пишет Wired: на ранних стадиях художники нащупывают правила. Потом эти правила становятся законами, позволяющими достигать верха изящества и совершенства. А затем изящество становится унылой нормой, и обязательно находятся бунтари, которые стремятся нарушить законы и правила ради поиска новых форматов эстетического напряжения. Вместо полировки изящества бунтари порой культивируют маленькое несовершенство (imperfection).

Нарушение правил, в том числе в виде введения несуразности, примерно со времен Дега стало «нормальным» эстетическим жестом. Но сегодня речь идет не столько об эстетическом жесте, сколько об инструменте социального инжиниринга. Освобождение авторства интернетом дало человеку возможность публичного проявления своих личных особенностей (отсюда, например, эпидемия селфи). Ошибка – это очевидно индивидуальный, штучный продукт, разрушающий индустриальную тюрьму стандарта (до тех пор, пока сама ошибка не стала стандартом). Задача этой ошибки – вывести человека из состояния автоматизма, сходного со сном и заставить чувствовать, переживать или хотя бы просто остановиться и задуматься. Посредством внесения несуразности, художники. Дизайнеры и скульпторы решают ряд самых различных задач. Их спектр весьма велик: от введения зрителя в мир образов персонажей до переосмысления своих действий, а иногда и самого смысла жизни зрителя. Допустим, Марк Шагал перевёрнутыми домами, парящими фигурами, ошибками в перспективных построениях вырывает зрителя из его мира и вводит в романтический мир своих персонажей, подчёркивая их ощущения полёта.

А у корейского скульптора Choi Xooang анатомическая несуразность жутковатых скульптурных образов и инсталляций вызывает шок и выражает видение художником всех ужасов северокорейской диктатуры. Ошибка становится основным средством выражения идеи автора.

А команда Littlewhitehead в своих инсталляциях, благодаря несуразностям, предлагается задуматься о своих желаниях и усомниться в необходимости следования им. «Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться», — предостерегают Littlewhitehead, делая акцент на негативных мыслях и стремлениях людей. Именно из-за своих негативных стремлений и чрезмерных желаний с ними могут случиться такие досадные несуразности, как с героем произведения «Sentient Orbs», изображающее висящего под потолком мальчика с охапкой воздушных шаров.

Поэтому за милыми, «индивидуально» окрашенными несуразностями – большое будущее. Поэтому нелепый танец акул так привлекает внимание на фоне безупречного в остальном шоу, когда публика хочет чего-то такого, за что можно зацепиться, а в безупречности зацепиться не за что.

Wired пишет, что Wrong Theory, как ее называет журнал, уже находит прикладное применение в дизайне. Почему Wrong Theory работает? Если годовалому младенцу показать 99 симметричных лиц и одно несимметричное, он выберет последнее. Именно этой особенностью, пишет журнал, объясняется шарм Синди Кроуфорд или Хоакина Феникса. Есть исследования мозга, показывающие, что тесты с неожиданным развитием в цепочке ожидаемых событий вызывают повышенную активность в центрах удовольствия. Привычное дает комфорт, но отклонения (aberrations), пишет Wired, привлекают внимание. Но именно отклонения заставляют нас думать, обращаться к своим чувствам, препятствуя превращению человека в машину, а значит помогают нам оставаться людьми.

Подготовила        Анна Гришина.